Слово об Учителе: память сердца

С полной уверенностью могу сказать, что в жизни мне повезло с учителями, и как первую любовь по-настоящему осознаёшь с годами, так и первого Учителя, сыгравшего важную роль в твоей судьбе, ценишь тем больше, чем дальше уходишь во времени от счастливых дней общения с ним в далёкой юности. Моё первое знакомство с Марком Ароновичем состоялось в 1962 году на прослушивании перед поступлением в Астраханское музыкальное училище. Открыв дверь класса, я увидела мужчину около сорока лет в круглых очках смотревшего на меняя пронзительным, почти рентгеновским взглядом. Светлые, несколько близорукие глаза, внимательно изучали новоиспечённого кандидата в музыковеды: одна минута пристального взгляда показалась вечностью, где смешались страх и сомнение, отчаяние и надежда на правильность выбора своей профессии.

Марк Аронович Этингер повлиял на формирование наших вкусов, определил выбор жизненного пути. Для нас он был воплощением высокого профессионализма, олицетворением рыцарства, преданности и любви к искусству. Особое значение придавалось психологическому аспекту обучения учащихся, направленному не только на воспитание профессиональных, но и человеческих качеств. Нашу группу из семи человек он называл великолепной семёркой, отмечая в каждом индивидуальные качества, в то же время всегда подчёркивал, что все вместе мы образуем слаженный коллектив, единый живой организм.

Учиться у Марка Ароновича было и почётно и страшновато: на нас смотрели одновременно и с уважением, и с состраданием, как на великомучеников. Мы всегда держались вместе, носили огромные сумки, сгибаясь под тяжестью клавиров, а в любую свободную минуту или перерыв между занятиями решали задачи по гармонии. Наша дружба, скреплённая авторитетом личности Учителя, была удивительной: мы не только отдыхали вместе, но и готовились к экзаменам тоже сообща. Эта дружба сохранилась и до сих пор.

Одним из качеств Учителя была вездесущность. Об учениках он знал всё: чем они занимаются в свободное время, каковы их отношения с родителями, круг интересов, личные симпатии, был в курсе «сердечных» вопросов. Периодически он прорабатывал провинившихся, начиная свою речь со слов «до меня дошли слухи». Эта фраза, произнесённая тихим голосом с оттенком сухости, не сулила ученику ничего хорошего. Однако надо отдать должное Марку Ароновичу: он был строг, но справедлив.

Другое качество – пунктуальность, аккуратность, педантичность. Самым страшным проступком для нас было опоздание на занятие: дверь класса закрывалась ровно в обозначенное расписанием время, и если ученик переступал порог позже Учителя на долю секунды, то выслушивал целую лекцию о долге, этике, чести, воспитании. Марк Аронович всегда повторял, что учащийся обязан как минимум за десять минут до урока сидеть за столом и психологически готовиться к восприятию нового материала. Его пунктуальность имела чисто немецкие свойства: он никогда не опаздывал, отличался удивительной точностью, своё последнее предложение лекции всегда заканчивал со звонком, что позволяло нам в шутку сверять время по «Марку Ароновичу».

Третье качество Учителя – энциклопедичность знаний: имея помимо музыкального историческое образование, он хорошо помнил даты, события, разбирался в живописи, архитектуре, литературе, прекрасно владел польским и немецким языками, знал английский. К нему обращались за консультацией как учащиеся, так и педагоги. Марк Аронович был последней инстанцией в решении спорных вопросов. Мы гордились им.

Неудивительно, что из семи человек нашей группы, шесть учащихся продолжили своё обучение в самых разных консерваториях страны (в 1966 году, когда мы окончили училище, в Астрахани не было своей консерватории): Лёва Этингер, сын Марка Ароновича, и Света Семеняк (Баева) окончили музыкально-педагогический институт им. Гнесиных, Саратовскую консерваторию – Людмила Тычкова (Виноградова), Валентина Сорочкина (Ляхова) – Астраханскую консерваторию, Люда Зиневич – Московский институт культуры, я – Горьковскую консерваторию, где меня на вступительных экзаменах Владимир Михайлович Цендровский представил как ученицу известного отечественного баховеда Этингера Марка Ароновича. Действительно, уже в середине 60-х годов имя Учителя, возглавлявшего тогда теоретическое отделение Астраханского музыкального училища, хорошо знали музыканты-профессионалы многих регионов страны. Марк Аронович поддерживал тесные связи с известными педагогами музыкальных вузов. Он хорошо знал Юзефа Геймановича Кона, Татьяну Сергеевну Бершадскую, Марка Генриховича Арановского, Юрия Николаевича Тюлина, Лео Абрамовича Мазеля. Этот список можно продолжить, но самое главное, в нас воспитывалось уважение к личности, внесшей определённый вклад в музыкознание.

Наблюдательность, чутьё, огромный жизненный опыт помогали Учителю легко направлять учащегося в нужное русло, где преодолевались любые трудности. Его советы всегда отличались точностью и лаконичностью. Когда Марк Аронович начинал говорить, в аудитории создавалась особая атмосфера, удивительная тишина, где каждое слово, взгляд Учителя были наполнены глубоким смыслом. До сих пор удивляешься продуманности урока, строящегося на чередовании «рельефного» и «фонового» материала. «Фоном» всегда служили отступления, разряжающие обстановку, но обязательно имеющие познавательное значение. Так, с юношеских лет мы много знали о Бахе, его трудолюбии (этот факт обязательно подчёркивался), приводились удивительные подробности из жизни композитора, а когда шла речь о конкретном сочинении, Марк Аронович садился за рояль и играл наизусть обширные фрагменты. Все отступления от темы урока были ограничены во времени: Учитель никогда не удалялся в пространные рассуждения или воспоминания, но достигал главной цели, направленной на расширение кругозора учащегося, накопление знаний, необходимых для творческого роста любой личности.

На занятиях по гармонии Марк Аронович умело вводил нас в художественный мир Вагнера, особенно он любил «Тристана», много играл, рассказывал захватывающую легенду. Затем свободно переходил от Вагнера к Римскому-Корсакову.

Одним из принципов педагогики Марка Ароновича была требовательность по отношению к выполнению объёма заданий, поэтому вся работа в классе гармонии и сольфеджио нацеливалась на подготовку их конкретных практических выполнений. Так, изложение нового материала отличалось доступностью, ясностью, лаконичностью, что можно определить словом самодостаточность. Он не любил повторять одно и то же по нескольку раз, и мы старались как можно глубже вникнуть в суть проблемы, чтобы не надоедать ему бестолковыми расспросами. Знания, которые нам давал Учитель, были основательными и крепкими, об этом говорили всегда с благодарностью все его ученики, впоследствии ставшие, как и он, педагогами.

На занятиях по гармонии особое значение придавалось технической стороне: развитию голосов, находящихся под мелодией, правильному выбору той или иной гармонизации. При этом должно было соблюдаться обязательное условие – заполнение движения на основе плавности голосоведения. Эта установка в конечном итоге способствовала выработке самостоятельности мышления учащегося, давала возможность высвободиться из-под опеки педагога.

Аккуратность, пунктуальность, требовательность сочетались со строгостью внешности Учителя: он всегда был подтянут, носил очки, за которыми скрывались светлые глаза и проницательный взгляд. Его недовольство учеником моментально отражалось в изменении внешнего вида: доброжелательность сменялась сухостью и даже раздражением. Мы старались не вызывать в нём эти чувства. Он был строг со всеми и даже со своим сыном Лёвой, учившимся в нашей группе. Лёва чаще всех получал замечания, особенно за разговоры на уроках, которые, кстати, невольно провоцировала я, задавая иногда вопросы, возникавшие в процессе урока (мы с ним на всех занятиях сидели вместе).

Помню, в нас был развит здоровый дух соревнования: каждый старался что-то сделать лучше другого и услышать похвалу из уст Марка Ароновича, обязательно сообщавшего на групповых занятиях чьё задание и почему он оценивает сегодня на отлично. Делалось это весьма тактично, и мы, подстёгиваемые одобрениями, легко усваивали материал, совершенствовали своё мастерство. Таким образом, творческая инициатива учащегося активизировалась с помощью правильно нацеленных практических занятий и эффективных поисков в направлении самостоятельности, повышения внутренней слуховой активности. Психологическая основа ситуации базировалась на увлечении музыкой, её сочинением. Увлекшись ею, ученик отрывался от техники той кухни, которая сковывала его фантазию.

Индивидуальные занятия, как и лекционные, носили целенаправленный характер и служили воспитанию выносливости, психологической прочности, необходимых для письменных работ и игры последовательностей на фортепиано. Помню, мне не удавалось гладко сыграть заданную гармоническую последовательность, я сделала паузу, чтобы обдумать аккорд. В создавшейся тишине полупустого класса услышала напряжённые шаги Учителя. Подняв демонстративно левую руку, он внимательно смотрел на свои наручные часы, а затем, нарушив молчание, сообщил, что я размышляла над аккордом одну минуту и тридцать две секунды, это очень плохо и впредь с такими темпами я не достигну желаемых результатов. Марк Аронович никогда не кричал, не повышал голоса, но говорил таким категорическим тоном, который действуя отрезвляюще, не оставлял сомнений в том, что подобных ошибок повторять не следует.

Не менее важным принципом его методики была целевая установка на продолжение музыкального образования в вузе. С самых первых шагов он воспитывал в нас будущих музыкантов-профессионалов, стремящихся к самосовершенствованию. Часто приводил в пример себя, повторяя, что учёба всегда была для него и удовольствием, и жизнью с продлённой молодостью (в период нашей учёбы в музыкальном училище Марк Аронович работал над кандидатской диссертацией). Умение угадать индивидуальность ученика, вера в его возможности и способность увлечь делали чудеса и закладывали хорошую профессиональную основу.

Всё сказанное в самых беглых чертах воспроизводит портрет Учителя. Возвращаясь из прошлого к дням сегодняшним, с полной уверенностью могу сказать, что одно из самых важных детищ Марка Ароновича – его ученики. Воспитанники Учителя – люди разных вкусов, наклонностей, способностей. Каждый из них выбрал свой путь, но куда бы они ни шли, их дорога освещена светлым именем Учителя.

Л.В. Саввина,

зав. кафедрой теории и истории музыки,

проректор по научной работе, доктор искусствоведения, профессор

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28